Книга Атомные шпионы. Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны  - Оливер Пилат

Собелл, видимо, заподозрил, что погоня идет за ним по пятам, иначе он не стал бы так часто менять адреса и использовать друга в качестве почтового ящика. 20 июля, примерно через месяц после его отъезда, агенты ФБР явились к нему в дом. 3 августа ордер на его арест был выдан комиссаром США Макдональдом в Нью-Йорке. Охота закончилась 16 августа. Сын Собелла лежал в кроватке, а его родители засиделись за кофе после ужина в своей квартире в Мехико.

«Моя старшая дочь открыла дверь, и в комнату ворвались трое мужчин с оружием, целясь в меня, — заявил Собелл, давая письменные показания под присягой, которые использовались в суде. — Эти люди не спросили моего имени и не сказали, что им нужно. Я потребовал показать мне ордер на арест или какой-то другой законный документ. Я не получил никакого ответа, кроме непонятного обвинения в том, что я „Джонни Джонс“ и ограбил банк в Акапулько на сумму 15 тысяч долларов. Конечно, я категорически отрицал обвинение и пытался показать им свои документы, визы и прочее, чтобы доказать, что я не грабил банка. Один из них показал металлический значок в руке и сказал, что они из полиции. На них была гражданская одежда. Потом пришел четвертый. На нем тоже была гражданская одежда. Прошло примерно десять минут между тем, как они вошли, и тем, как вытащили меня за дверь, и это случилось после того, как я потребовал разрешить мне позвонить в американское посольство, но мне этого не позволили.

Он подняли меня и потащили с пятого этажа на первый. На улице я продолжал кричать и звать полицию. Они подозвали такси, открыли дверь и пытались затолкнуть меня внутрь. Потом подошли еще двое и стали бить меня по голове дубинками, пока я не потерял сознание.

Я очнулся в такси, где лежал, вытянувшись, в ногах троих мужчин. Когда машина остановилась перед каким-то зданием, они приказали мне встать, велели идти в здание и не устраивать сцен, иначе они заткнут мне рот. Мы подошли к лифту, поднялись наверх и зашли в какой-то кабинет. Я могу сказать, что эти люди говорили по-английски. Они усадили меня, и ко мне подошел высокий смуглый человек. Он посмотрел на меня. Я спросил его, что происходит. Он ударил меня по лицу и сказал, что здесь они задают вопросы. В этот момент я осознал, что у меня окровавлена голова и рубашка забрызгана кровью.

Однако они не задавали мне вопросов, а сфотографировали с разных ракурсов. Мы оставались в этом месте примерно с 8:30 вечера до 4 утра. В полночь они предложили мне поесть, но у меня не было аппетита. Все это время меня никто не допрашивал. Некоторые люди, которые назвались офицерами, которые будут меня охранять, разговаривали со мной, но сказали, что не знают, почему меня туда привезли. В 4 часа утра меня привели к большому четырехдверному „паккарду“ и посадили на заднее сиденье между двумя вооруженными людьми. В тот момент к двери подошел тот же самый высокий, худой мужчина и заговорил с охранявшими меня по-английски и сказал им: „Если будет дурить, пристрелите его“.

Шофер, который, по-видимому, руководил поездкой и отзывался на имя Хулио, сказал мне, что меня везут к начальнику полиции Мехико для дальнейших действий. Мы сделали несколько остановок по различным причинам и ехали примерно до шести вечера. Тогда Хулио попытался позвонить и сказал мне, что пытается дозвониться до начальника полиции. То же самое повторилось примерно в 10 вечера и в полночь 17 августа, и он сказал мне, что хочет убедиться, что начальник полиции будет на месте.

Примерно в 1:30 ночи мы приехали в Нуэво-Ларедо. Мы остановились перед каким-то зданием, Хулио зашел туда и вернулся примерно через десять минут и сказал, что он поговорил с начальником и что начальник велел ему перевезти меня через границу и отпустить…»

Мексиканцы в автоколонне, которая раздулась до двенадцати машин, доехали до центра моста между странами, откуда дорога лежала в Ларедо, штат Техас, там они сказали Мортону Собеллу, ехавшему в передней машине, что он может отправляться куда ему вздумается. Так случилось, что на мосту его ждали четыре агента ФБР — Джон Льюис и Рекс Шредер из Нью-Йорка, Л.Г. Тейлор из Ларедо и Джек Пиден из Сан-Франциско. Собелла поместили в техасскую тюрьму, а когда он отказался от экстрадиции, отправили в Нью-Йорк для суда.

Собелл рассказал историю своей поездки по Мексике лишь после того, как жюри признало его виновным в заговоре с целью передачи России документов, затрагивающих национальную оборону. Тогда он представил свой аффидевит в обоснование ходатайства о назначении нового суда, так как он — американский гражданин — подвергся «грубому нападению» и был «похищен» в чужой стране. Прокурор, опротестовывая ходатайство, указал, что Собелл пытался сбежать из США и тем самым отказался от американского гражданства и что сам его аффидевит содержит ложное утверждение об имевшихся у него визах, так как виз у него не было, и что он получил денежное возмещение половины стоимости авиабилетов после того, как добрался до Мехико, и что указывал ложные адреса в Филадельфии, когда регистрировался в мексиканских гостиницах. Далее американский прокурор сказал, что апелляция к американскому гражданству выглядит довольно дурно сразу же после осуждения за измену. Выслушав доводы, судья отклонил ходатайство о новом процессе.

Когда на Клауса Фукса пали подозрения после семи успешных лет шпионажа, он не сделал попытки скрыться. Почему? В отличие от Дэвида Грингласса, его не задерживали болезни или семейные проблемы; он был холост, отличался хорошим здоровьем и не имел родственников в Англии. Разве он не понимал, что натворил и какое наказание его за это ждет? Неужели он хотел быть наказанным, как плохие дети, которые, по утверждению психологов, подсознательно хотят, чтобы их отшлепали? У Гарри Голда было три месяца между арестом Фукса в феврале 1950 года и маем того же года, когда ФБР постучалось к нему в дверь, но и он тоже не пытался сбежать. Почему? В 1947 году Голд выговорил себе дорогу на свободу. В этот же раз он недолго без воодушевления врал, а потом признался. Неужели через пятнадцать лет двуличия и даже трехличия Голдом овладело желание очиститься за счет чистосердечного признания? Не может ли быть так, что своими признаниями Голд или Фукс на самом деле оказали последнюю скрытую услугу Советскому Союзу?

Лучше всего рассматривать Фукса через призму его действий в Америке, так как их легко удостоверить благодаря показаниям Голда. С того момента, как британский физик-теоретик впервые познакомился с американским биохимиком на людной улице нью-йоркского Ист-Сайда в один ветреный субботний день января 1944 года, они оба вели себя, если говорить о шпионаже, чрезвычайно ответственно. Тогда у Фукса в левой руке не по сезону был теннисный мяч, а Голд держал пару лайковых перчаток и книгу в зеленом переплете. Обменявшись паролем и отзывом, они взяли такси и поехали в ресторан на 3-й авеню, чтобы поговорить о том, что может предложить Фукс и что нужно русским.

Первым, что Голд запросил сразу же, была организационная схема британской атомной миссии, «Манхэттенского проекта» и сотрудничающих с ним американских фирм, таких как «Келлекс корпорейшн» и «Карбид энд карбон кемикал корпорейшн». Фукс отбарабанил имена и должности так быстро, как только Голд успел их записать. Он уже встречался с генералом Гровсом и обсуждал научные проблемы с такими высокопоставленными американцами, как декан Калифорнийского института технологий Ричард К. Толмен, президент Гарварда Конант и профессор Юри из Колумбийского университета. Хотя Фукс приехал в Нью-Йорк лишь 7 декабря 1943 года, он быстро впитал практически все, что смог узнать, об исследованиях по делению ядра в Нью-Йорке и Теннесси. Степень его проникновения раскрыл в 1951 году сенатор Макмэхон (демократ от Коннектикута) из Совместного комитета конгресса, добившись такого заявления от доктора Карла Коэна, одного из руководителей проекта во время войны: